О. Смолин:
– Я думаю, народ помнит вашу историю с березой. Она символична, потому что если государство собирается вводить так называемую дистанционку, оно должно было подумать о том, есть ли для этого условия. Даже в нашем любимом городе Омске, по данным заместителя министра образования и науки, только половина школ имеет скоростной интернет.
Полтора года назад, как только началась пандемия, мы внесли в Госдуму законопроект из двух основных позиций. Первое: в школе переводить детей на дистанционные технологии можно только с согласия родителей. Напоминаю, 93% всех родителей – против. Второе положение заключается в том, что если государство переводит школьников на дистант, оно должно обеспечить их всем необходимым, включая компьютер и скоростной интернет. Современные технологии в образовании необходимы, но они должны не вытеснять учителя или преподавателя, а помогать ему делать образование более качественным.
В школе электронное обучение, а тем более «дистанционка», должны применяться крайне осторожно. А вот что касается университета, то, следуя мировому опыту, надо открыть собственные электронные университеты. Не по всем предметам: инженерамеханика в электронном университете не подготовишь, можно подготовить преимущественно гуманитария. Все страны большой двадцатки создали электронные университеты, и через электронное обучение происходит колоссальная утечка умов из России, прежде всего в американские компании. Утечка умов по своим экономическим последствием превышает утечку капитала, а финансового капитала за постсоветское время утекло два триллиона долларов. Это семь современных бюджетов нашей страны.
А. Дудоладов:
– Я живу в деревне, где проживает всего 35 человек. В соседней деревне двести человек, в том числе всего три школьника. В школе там работают шесть человек. Целесообразно ли содержать такие школы? Не проще ли их закрывать?
О. Смолин:
– Недавно видел сюжет о японской девочке, которая жила на какомто удаленном разъезде. И чтобы она могла ездить в школу, на этом разъезде специально сделали остановку электрички. Я считаю, что кроме «чистой экономики» есть вещи не менее важные – социальные. Если вы закрываете школу в селе, умирает село. Это вопрос не только права на образование, это вопрос геополитический. Огромные территории становятся пустыми, а пустые территории рано или поздно будут заняты другими. Попросту говоря, Сибирь может заговорить покитайски, а европейская часть России – потурецки.
«Оптимизаторами» в России закрыто 29 тысяч школ, из них 25 тысяч – это сельские школы. Количество детских садиков сократилось на 40 тысяч. Мы настаиваем на сохранении сельских школ. Наш фундаментальный законопроект об образовании для всех предполагает, вопервых, финансирование сельских школ не по числу детей, а по реальной потребности. Вовторых, закрывать сельскую школу можно только с согласия схода граждан. Третье: сельскому учителю должны быть возвращены те льготы, которые у него были и при царях, и при генсеках, но на которые почемуто нет денег при президентах. Это, в том числе, 25процентная надбавка к заработной плате и полная компенсация коммунальных расходов. Тогда будет сохраняться село, основы культуры и геополитическая стабильность.
Ни одна страна не развивалась успешно при затратах на образование менее 7% от ВВП. У нас – чуть больше 3,5%. Вообще экономить на людях – это моральное преступление. Фонд национального благосостояния составляет 14 триллионов рублей, причем за время пандемии фонд не сократился, а увеличился. Россия – рекордсмен в «большой двадцатке» по уровню социального неравенства: 120 долларовых миллиардеров владеют более чем третью национального богатства, а 1% населения владеет 71% национального богатства. Если бы был введен прогрессивный налог, уровень жизни стал бы совсем другим.
А. Дудоладов:
– В Называевском районе, где 20 тысяч населения, строится в год один дом. Через пятьдесят лет развалится все советское жилье. Получается, деревень у нас не будет?
О. Смолин:
– Вопервых, я хочу сказать спасибо российскому, и в частности омскому, крестьянину. Если страна стоит на месте в экономическом отношении, то сельское хозяйство в последнее время развивалось относительно успешно: не было бы счастья, да санкции помогли. Но в 2021 году правительство решило в отношении селян: пожили и хватит. Новый бюджет сократил расходы на сельское хозяйство на 54 миллиарда рублей. Поддержка в пересчете на гектар пашни – в десятки раз меньше, чем в Европе и Америке.
В «эпоху застоя» на поддержку села выделялся каждый пятый бюджетный рубль. В 90е годы к власти пришли либералы, которые кричали, что село – это «черная дыра». Поддержка сократилась до 3% бюджета. При Путине расходы сначала сократились до 0,7%, потом поднялись до 1,2%. Такая экономия на селе абсолютно недопустима. Каких бы высот ни достигли современные технологии, а кушать человеку хочется всегда. Успехи достигаются за счет труда крестьян, за счет их очень жесткой эксплуатации, потому что доходы на селе вдвое ниже, чем в городе.
Мы неоднократно предлагали увеличить поддержку села хотя бы до 5%. Финансовые возможности для этого есть. Некоторые кричат: вам бы только тратить деньги. Но если не тратить деньги, экономика так и будет стоять. Если бы был платежеспособный спрос на продукты питания, можно было значительно увеличить производство. А спроса нет потому, что в России не 12% бедных, как рассказывает наш дорогой Росстат, а около 40% бедных, как говорят серьезные социологи.
***
В беседе также были освещены проблемы цен на горючее – это особенно актуально для сельской местности, «оптимизации» здравоохранения и крайне низких зарплат медицинских работников на селе. Олег Смолин рассказал молодому коммунисту блогеру о позиции КПРФ по всем этим важнейшим вопросам. В заключение собеседники пожелали зрителям правильного выбора 19 сентября.
