Падение башенного крана на улице Маршала Жукова в октябре 2015 года. Событие трагическое, нелепое. Смерть четырех человек, в числе которых был маленький ребенок, надолго застолбила место в информационном пространстве региона. Стоит напомнить, что по уголовному делу проходили пять фигурантов: четыре сотрудника компании «ЖилстройДжастФитЛайф» и Константин Иванов – государственный инспектор Межрегионального отдела по государственному строительному надзору, обвиненный в халатности.
ПОСЛЕ вынесения обвинительного приговора средства массовой информации исходили сообщениями о том, что виновные в трагедии понесли заслуженное наказание. Справедливость вроде как восторжествовала. А между тем в апреле этого года Константин Иванов судом кассационной инстанции оправдан. Он был и остается чист перед законом. У него новая работа и, можно сказать, новая жизнь. Вот рассказ человека, прошедшего через жернова «правосудия»:
– В мои должностные обязанности входил контроль за безопасностью эксплуатации подъемных сооружений, в том числе башенных кранов, на строительных объектах области. В тот день я занимался обычной работой, а о случившемся узнал по телефону от руководства управления. К месту аварии подъехал через полчаса примерно. Собственными глазами видел, как сотрудники МЧС извлекали пострадавших из автомобилей, превратившихся в груду искореженного металла… «Вырезали» крановщика из кабины крана. Находился я на месте аварии до позднего вечера, помогал сотрудникам следственного комитета выполнять необходимые действия: осмотр, фотографирование, замеры. Следственный комитет в тот же день возбудил уголовное дело, были задержаны несколько человек, а в управлении создали комиссию по расследованию происшествия, в состав которой был включен и я. Изначально никаких «претензий» со стороны правоохранительных органов ко мне не было…
Становится порочной практикой, когда в трагических, имеющих большой общественный резонанс происшествиях поиск виновных частенько напоминает охоту на ведьм. «Крайние» должны быть найдены. Любой ценой.
– А через три недели получил я первую повестку в следственный комитет, – продолжает Константин, – допрашивали меня в качестве свидетеля. Вопросы следователя Борисова касались осуществления контроля за техническим состоянием упавшего крана. Особо подчеркиваю, что за 15 лет профессиональной деятельности я ни разу не сталкивался с компанией «Жилстрой», являющейся собственником крана. Приказом за этой организацией меня не закрепляли. Все это я сообщил следователю. Тем не менее в середине декабря узнаю, что в отношении меня возбуждено уголовное дело. Узнаю из интернета. Известить меня лично правоохранительные органы не посчитали нужным. А вскоре меня вновь вызвали к следователю, из кабинета которого я вышел уже в статусе подозреваемого…
Пару минут длилась пауза, после которой мой собеседник продолжил:
– Меня обвинили в неисполнении должностных обязанностей. В халатности. Ставили в вину, что не инициировал внеплановую проверку крана и не запретил его эксплуатацию. Повторюсь: отслеживать техническое состояние крана не входило в мои обязанности. Еще один нюанс… В 2014 году были отменены плановые проверки технического состояния опасных производственных объектов, башенных кранов в том числе. Вместо этого организации обязали предоставлять в Ростехнадзор отчеты о проделанной за год работе по обслуживанию техники. Если организация отчет не предоставляла – вот тогда мы имели право инициировать проверку, но при наличии определенных оснований: обращения граждан и юридических лиц, либо на основании информации, опубликованной в СМИ. Причем в обращении должны содержаться данные об обстоятельствах, угрожающих жизни и здоровью людей. В противном случае прокуратура могла проверку не разрешить. Так вот, подобная информация в наш отдел не поступала. Годом ранее уже был прецедент. Направили мы обращение в прокуратуру, изложили ситуацию: организация не предоставляет отчеты, соответственно, мы не осведомлены о состоянии принадлежащего ей оборудования. Знаете, что нам ответили? Почти дословно: отсутствие данных о техническом состоянии опасных производственных объектов не является информацией, свидетельствующей о наличии опасности для жизни и здоровья людей.
И кран не «мой», и оснований для проведения проверки не было, однако уголовное дело дошло до суда…
Много говорится и пишется об обвинительном уклоне отечественного правосудия. Практика такова, что уж если уголовное дело попало в суд, то шансы гражданина получить оправдательный приговор чрезвычайно малы. Статистика оправдательных приговоров тому подтверждение, да и примеры перед глазами.
– Судебное разбирательство закончилось быстро. Может, потому, что дело взяла на контроль Генеральная прокуратура. Суд вынес приговор, тоже посчитав, что именно в мои должностные обязанности входил контроль за техническим состоянием крана! Назначили мне два года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Нашли криминального авторитета! Кстати, суд назначил наказание более строгое, чем просила сторона обвинения. В таких случаях прокуратура обычно обжалует приговор как чрезмерно суровый. Но не в моем случае. Приговор, видимо, устроил всех. Плюс ко всему родственники погибших подали иски на общую сумму двадцать восемь миллионов рублей. Я мог лишиться всего, что имею, жилья в том числе. Представляете? А у меня ведь семья: жена и двое детей. Нет, я сочувствую горю родственников погибших, но и мое состояние надо понять: я всю жизнь честно работал, а меня за решетку… Пятьдесят семь дней в колонии-поселении запомнятся на всю жизнь. Постригли меня налысо, одели в робу и – за «колючку». Ко мне жена с детьми приезжали, дети в таком виде папку видели. Это сейчас начинаешь потихоньку улыбаться, вспоминая те дни. А тогда не до смеха было. Но хватит об этом…
Мой собеседник стал перекладывать бумаги на столе. Заметно, что воспоминания даются ему трудно. Оно и понятно. Для большинства рядовых граждан, не подвергавшихся уголовному преследованию, такие выражения, как «презумпция невиновности», «законный и обоснованный приговор», являются выражениями, лишенными реального смыслового наполнения.
– После возбуждения уголовного дела я сказал Дмитрию Степанову – защищавшему меня адвокату, что вины своей не признаю. До Верховного суда дойду, если понадобится, главное – справедливости добиться. Не понадобилось. Оправдал меня Омский областной суд. У меня за плечами шестнадцать месяцев уголовного преследования, из которых почти два месяца я провел в колонии-поселении. Причиненный незаконным осуждением вред суд оценил в 350 тысяч рублей, из которых компенсация морального вреда составляет аж 150 тысяч! Вот сколько «стоят» пережитые мною нравственные страдания и страдания физические, вызванные резким ухудшением здоровья после обвинительного приговора. Такие потрясения и для здорового человека бесследно не проходят. А я инвалид с детства, у меня третья группа… Конечно же, мы будем обжаловать и это судебное решение.
Утраченный заработок, компенсация морального вреда – их размер можно определить. Но как оценить справедливость, законность? Каков их денежный эквивалент?
– Я очень благодарен родным, знакомым, коллегам за то, что меня поддерживали. Никто не отвернулся. До вступления приговора в законную силу я продолжал исполнять служебные обязанности, спасибо руководству управления. На следующий день после отмены приговора был восстановлен в должности… А публикации в СМИ, комментарии в интернете – там, конечно, другое отношение.
Следует сказать, что осуждение Константина Иванова привело к неожиданным изменениям в штатном расписания Сибирского управления Ростехнадзора. По его словам, позиция следствия, а также обвинительный приговор суда фактически развалили систему государственного надзора за подъемными сооружениями в Омской области. Специалисты не горят желанием работать в этой сфере. На сегодняшний день ни один государственный инспектор, занимающийся этими вопросами, на территории области не работает. Регулярно организуют конкурсы на замещение вакантных должностей, на официальном сайте управления размещены объявления, но ситуация не меняется. Боятся граждане. В настоящее время региональное управление вынуждено направлять в Омск сотрудников в командировки. Инспекторы из Томска, Новосибирска, Барнаула работают наездами – отбыли повинность и уехали.
Когда прощались, Константин Николаевич с улыбкой произнес:
– А из Ростехнадзора мне всетаки пришлось уволиться. Моя скромная персона стала слишком известной в области. Мне частенько приходилось слышать: «Почему вы на свободе? Вас же посадили». Ну, или что-то в этом роде… Тяжело.
Окончание истории для нашего героя можно назвать счастливым. Судебная система сработала, незаконный приговор отменили. Но это, скорее, исключение из правил. Обвинительный уклон правосудия никто не отменял.
Максим СЕВРУК.
