Коренных баженовцев сейчас в селе меньшинство, но до середины 20-го века они преобладали. Сыновья, отделившись от родителей, вели собственное хозяйство. Большинство мужчин, отслужив в армии, возвращались на родину. Жен они часто брали из Преображеновки, Михайловки, Тюкалинска… В селе было много однофамильцев, а по сути родственников близких и дальних. Помню, в 50-е годы я завидовал одноклассникам, у которых рядом жили дедушки и бабушки, дяди и тети, крестные… Родственники часто селились в одном краю, на одной улице. Перечислю распространенные фамилии коренных баженцев.
Бабошины, Бахины, Борисовы, Васильевы, Винокуровы, Горбуновы, Даниловы, Евдокимовы, Зенцовы, Ивановы, Кузнецовы, Маликовы, Мартыновы, Матвеевы, Названовы, Никифоровы, Новиковы, Початковы, Прокопьевы, Прядухины, Растегаевы, Тимофеевы, Федоровы, Хватовы, Чернаковы, Щукины….
Большинство крестьян было неграмотно, но свою родословную они знали лучше, чем их потомки, наши современники. Сидя на бревнах или лавочках у ворот, а зимой собравшись у кого-нибудь в доме, старики рассказывали, за какие провинности их предков сослали в Сибирь, как они обустраивались на новом месте, как их сыновья делили отцовское наследство, как миром оказывали помощь погорельцам. Говорили о строительстве церкви, об озерах, рощах, ямщиках, о разбойниках с большой дороги… Были такие рассказчики, что люди приходили их специально послушать. Мужики покуривали, внимательно слушали, как книгу увлекательную читали. Интерес добавляло то, что все персонажи были родственники или соседи разных поколений. Тогда другой информации кроме живого общения не было.
За многие десятилетия сложились свои обычаи, и даже разговорная речь в селах различалась. Для примера приведу разговор СУСЕДОК: «Марша, че седня четвериг али середа?» «Четвериг, Дарья Гарасимовна». «А че у вас вечером темно было?» «Да карасин кончился, надо в лавку иттить. А я уже печку шшепками истопила, садись с нами шшербу хлебать». «Спаси тя Бог, Марша, я пойду, меня Тимофеич ждет, у него гумага для курева кончилась. У тебя газетка не завалялась?» «Возьми, Дарья Гарасимовна. Это намедни зять приезжал на ярманку, привез газеты. Он читать любит». «Это какой зять? У тебя ведь их три». «Петро из Тюкалы. Он мою сестру Клашку держит (доржит)». «А, знаю, такой корпусный музчина в ботинках и очки носит. Он че ученый?» «Ой, какой ученый, три класса кончил да четвертый колидор». «Ну ладно, Марша, я пойду, а то как бы дожжа не было».
Самобытность села Баженово утрачена в 20-м веке. Многие уехали в Саргатку, Омск в поисках лучшей жизни.
Дядя Гриша
Григорий Дмитриевич Воронцов работал комбайнером, награжден был медалями и орденом «Знак Почета».
Войну дядя Гриша закончил гвардии старшиной. Он рассказывал:
«Стояли мы тогда между Чудским и Псковским озерами, соединенных широкой протокой. На западной стороне немцы. Я всю ночь на берегу нес караульную службу. А на зорьке, когда меня сменили, отпросился порыбачить. Клев был хороший, но пришло время уходить. Поднялся я и сразу присел: метрах в трехстах лодка на волнах покачивается, пригляделся, – мать честная, фрицы. Мотор пытаются завести. Я подкрался к ним ближе, они меня заметили, но стрелять боятся, ведь у нашего берега находятся. Понял я это, подбежал ближе: «Хонде хох!» кричу. Немцы суетятся, дергают за пусковой тросик. Тогда я выстрелом из винтовки прошил плоскодонку насквозь. Они руки подняли, а ногами оружие в воду сталкивают.
Привел я пленных, двое их было, к землянке командира. Товарищи никак понять не могут: солнце только взошло, а Воронцов уже пленных ведет, да еще рыбу на ветку нанизанную несет.
На допросе выяснилось, что эти двое – разведчики. Показал я место, где они оружие в воду спихнули. За этот случай меня представили к награде».
Шипы и Розы
Агафонов допоздна засиделся за столом со своим племянником, марьяновским учителем. Тот все допытывался: «Скажи-ка, дядя, а ведь и на войне, наверное, не всегда про бой и смерть думали? Честно скажи – с женщинами там общаться приходилось?» «У тебя, Сашка, одни бабы на уме, но это закономерно в твоем возрасте». «Но ведь и ты, дядя Федя, тогда молодым был…». Примерно так разговаривали эти двое мужчин разных поколений, и племянник все-таки добился своего – разговорил Федора Ивановича. И вот что рассказал бывший фронтовик.
Одно время Агафонов был на фронте командиром взвода снайперов, состоявшего из девушек.
Война есть война: девушки выслеживали и убивали вражеских солдат и офицеров. За каждый удачный выстрел Агафонов ставил напротив фамилии отличившейся галочку.
Где есть девушки, там без любви не обойтись. Несмотря на фронтовое содружество, между снайперами случались недоразумения и даже ссоры, причиной которых был лейтенант Агафонов. Однажды он оказался в опасной ситуации. Дело было так. Девушка, которой Федор нравился, поругалась с подругой: «Тебе лейтенант больше галочек ставит, потому что близок с тобой», – заявила она. Командиру взвода грозило суровое взыскание. Но в тот раз все закончилось хорошо – за взводного вступились его бойцы.
«А вот скажи, дядя Федя, многие ли женщины на фронте – поварихи, прачки, медички, а также снайперы, летчицы (слава им всем!) – имели сердечных дружков?» «Да ты, Саша, наверное, сам ответ знаешь. Молодые женщины в десятикратном окружении молодых мужчин были невольно под пристальным вниманием. Многие являлись чьими-то зазнобами. Об этом раньше не принято было говорить – вроде не до любви тогда было. Но вот прошли десятилетия и состарившиеся участники Великой войны, ностальгически вздыхая, говорили: «Да было всякое…».
Ясно, что на всех офицеров, не говоря уже о солдатах, подруг не хватало, и они могли (во время затишья) лишь завидовать да сочинять частушки. Ах, сколько их привезли с войны фронтовики! Увы, теперь почти все забыты.
В Польше Агафонова назначили комендантом небольшого населенного пункта. Как-то он узнал, что на подведомственной ему территории одна старуха подпольно содержит дом свиданий, который посещали наши офицеры. Комендант доложил по инстанции и получил примерно такой совет: «Это хорошо, пусть старуха возьмет еще несколько девушек, помоги ее заведению продовольствием. Пусть туда ходят офицеры».
Ну, что было, то было.
И вот уже после войны находившемуся в госпитале Агафонову земляк, побывавший дома, рассказал, что жена его не ждет – сошлась с односельчанином, пришедшим с фронта. Жена, в свою очередь, узнав, что муж скоро возвратится, начала слать ему письма, выгнала сожителя, покаялась. Но Агафонов ожесточился и не прощал. С таким настроением и домой приехал. В уговоры включились родственники: прости ее, советовали. Подумал, поразмыслил Агафонов, вспомнил свои грехи и… простил. После этого супруги прожили вместе до старости, вырастили двоих детей.
Михаил САНЬКОВ,
краевед. Марьяновский район.
Р.S. О написанном выше, Федор Иванович рассказывал мне сам и разрешил это напечатать.
