Ученый, у которого оказался опасный «клад» – 10 килограммов чистой ртути, оставшейся после ликвидации научной лаборатории, – годами пытается ее сдать.
Д есять килограммов смерти выглядят совсем не страшно. Профессор открыл старенький сейф, стоящий в его гараже, и показал мне две герметично закупоренные склянки из толстого стекла. Внутри каждой мертвенным серебристым блеском перекатывается ртуть. Склянки небольшие, наполнены до половины, но вытащить за горлышко я не смогла ни одну: ртуть – не жидкость, а металл. Хозяин же сделал это легко, несмотря на солидные годы и худощавость. Он ученый, достаточно известный в Омске: в сети немало названий его научных работ и фотографий. Имя его я, пожалуй, пока не назову. Как бы ему не предъявили обвинение: хранение ртути – уголовное преступление: статья 234 УК предусматривает наказание от штрафа до лишения свободы.
– В 1991 году расформировали малое научно-производственное предприятие при научно-исследовательском институте СИБНИВИ, – рассказывает ученый. – «Под нож» пустили все: реактивы, мебель, машины. Реактивы я постарался пристроить, но ртуть не приняли: в 90-е все гонялись за «красной», а обычная никому не была нужна. Что осталось, поделили между сотрудниками, и я, как бывший директор, взял самое опасное. Надеялся, что ртуть со временем кому-нибудь все же понадобится. Обращался в разные организации – бесполезно. В итоге махнул рукой, забыл на долгое время. Но годы идут, и мне не хочется оставлять такое наследство детям и внукам. А выбросить не могу, понимаю, насколько это опасно.
В сейфе профессора – смертельная доза для десятков тысяч людей, как я поняла. Один грамм испаренной ртути делает ядовитым 5000 кубометров воздуха, один литр жидкой отравляет 10 миллионов литров воды и заражает землю размером примерно с 10 футбольных полей. Потому профессор, спустя 30 лет, возобновил попытки избавиться от опасного металла.
– Весной обратился к юристам, потом в полицию, – рассказывает ученый. – Пришли двое – капитан и его помощница, спросили: «Вы в управляющую компанию ходили?» Я ходил, сказали, что им эта морока не нужна. Как понял, полицейские сами попытались куда-нибудь пристроит ртуть. Но в итоге посоветовали… просто запрятать ее подальше: пусть лежит, никого не тревожит. Смешно: в Иртыше ртуть ищут, а тут такой объем, и никому дела нет.
Я прошла путем профессора – попыталась сдать ртуть в Омске. На телефоне доверия МЧС мне дали недействующие телефоны природоохранного предприятия «Мерк», которое с 2010 по 2015 годы, по данным Омского следственного комитета, вместо обезвреживания химических отходов I класса опасности выбрасывало их то ли в лес, то ли в воду – места свалок так и не нашли. В Росприроднадзоре посоветовали звонить в администрацию города. В дежурно-диспетчерской службе мэрии ответили твердо: «В Омске нет организаций по утилизации ртути. Ищите в интернете». В Роспотребнадзоре порекомендовали частное природоохранное предприятие «Фултон», где сообщили, что работать с физическими лицами не имеют права, хотя «все спрашивают». В парочке волонтерских организаций только вздохнули, а зампредседателя совета Омского регионального отделения Всероссийского общества охраны природы Марина Кубарева объяснила, что общественникам заниматься опасными отходами запрещено. В министерстве природных ресурсов и экологии Омской области, честно признавшись, что никто не возьмет на себя ответственность принять ртуть у населения, посоветовали нести ее прямо в администрацию своего района. Даулет Шарипов, начальник отдела по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и общественной безопасности Центрального округа, засмеялся: «А вы сами эту ртуть видели?» Обещал перезвонить, но так и не собрался.
Удивительно, но никого из омских официальных контор информация об опасном веществе не взволновала. Хотя в начале губернатор Омской области Виталий Хоценко поручил усилить антитеррористическую защиту в регионе в связи с атакой дронов в Иркутской области. Если ртуть попадет в землю или воду, последствия могут быть ничуть не легче теракта. В Японии, к примеру, в 1956 году 900 человек погибли из-за меньшего объема – 4,5 кг. С тех пор там введен жесткий контроль опасных веществ: работают спецпункты сдачи при муниципалитетах и мусорных заводах, за несанкционированное хранение – большой штраф. Почти 98% ртутных отходов перерабатываются, остатки хоронят в бетонных бункерах. Увы, мы не можем похвастать и подобием такого контроля, учитывая историю того же «Мерка», у которого, по данным СК, вообще не было оборудования для обезвреживания опасных отходов, что не помешало ему «работать» 5 лет.
Уже в отчаянии я обратилась на горячую линию регионального оператора по обращению с ТКО «Магнит». Там, наконец, разъяснили, что принимать опасные отходы может только федеральный экологический оператор, которым является Государственная корпорация по атомной энергии Росатом, находящаяся в Москве. Диспетчер горячей линии Росатома посоветовала посмотреть на их сайте карту пунктов приема отходов от населения. О чудо – в Омске нашлось почти 30 управляющих компаний, куда можно сдать ртутные, ртутно-кварцевые и люминесцентные лампы, утратившие потребительские свойства. И в управляющей компании «Наш дом», не только отмеченной на карте Росатома, но даже обслуживающей дом профессора, у меня согласились их принять! Но не ртуть.
– Куда мы денем 10 килограммов ртути? – удивился технический директор Игорь Ковган. – Где-то хранить надо… С Росатомом работаем, ртутьсодержащие лампочки сдаем. Но и все! Даже градусники не имеем права принять, хотя люди спрашивают.
Тем не менее Росатом помог: прислал список из пяти специализированных организаций, которые занимаются демеркуризацией в России. Находятся они в разных регионах, но ни одной в промышленном Омске. Лишь одна спецорганизация из этого списка работает по всей России – «Кемикал Эксидент Групп». Впрочем, организации, даже лицензированные, не имеют права принимать ртуть от физических лиц, и нарушение грозит огромными штрафами. Лев Талполацкий, инженер по охране окружающей среды компании «Кемикал Эксидент Групп», объяснил мне:
– Единственным федеральным оператором в этой сфере является Росатом, и он тоже работает только с юридическими лицами. Обращение с отходами I и II классов опасности, к которым относится ртуть, строго регулируется ФЗ-89 «Об отходах производства и потребления». Мы консультировались по поводу физических лиц с Росприроднадзором. Как поняли, закон вообще не предусматривает, что у граждан могут образовываться опасные отходы.
С законом спорить трудно, но выход инженер нашел, дав мне пошаговую инструкцию по передаче ртути на утилизацию. Итак, чтобы избавиться от смертельного клада в гараже, профессор должен: найти юридическое лицо, готовое принять у него отходы, оформить договор отчуждения. Юрлицо в свою очередь должно: поставить ртуть на баланс, зарегистрироваться в Федеральной государственной информационной системе учета отходов I-II классов, оформить паспорт отходов, подать заявку на утилизацию в Росатом. Паспорт отходов стоит недорого – около 15 000 рублей, а сама утилизация обойдется чуть более 2000 – по 223 рубля за килограмм. Примерно через полгода после подачи документов специализированная организация, занимающаяся демеркуризацией, вывезет ртуть, которой дальше займется Росатом.
– Предложенный механизм гарантирует, что ртуть будет утилизирована легально и безопасно, без риска попадания в окружающую среду, – отметил Талполацкий. – Профессор поступает очень ответственно, стремясь правильно утилизировать ртуть. К сожалению, такие случаи – редкость. Чаще я сталкиваюсь с противоположными ситуациями, когда опасные отходы пытаются незаконно выбросить в реки, моря или на свалки, что приводит к серьезному загрязнению окружающей среды.
Сказать честно, это не удивительно: не каждый готов платить за отходы, залежавшиеся в гараже, к тому же, по сути, признавшись в преступлении. Я не уверена, что такую операцию сумеет провернуть старый ученый, который давно на пенсии. А вот мэрии и омскому правительству это вполне под силу. Ведь нельзя рассчитывать, что история профессора уникальна. В статистическом сборнике «Промышленность России 1991-2000» указано, что в Омской области в это время прекратили деятельность 34 промышленных предприятия, использовавших до 50-100 килограммов ртути в год. И наверняка не только в СИБНИВИ в 90-х выплачивали выходные пособия чем придется. Да и сами граждане брали: в обзоре судебной практики Омского областного суда за 1999 год, например, есть дело о хищении 85 килограммов ртути с завода «Омскхимпром».
Сколько опасных кладов лежат в подвалах, гаражах и заброшенных цехах, пока чиновники изображают обеспокоенность безопасностью граждан, перекладывая ответственность друг на друга? Мы вправе задать этот вопрос власти. Потому что это не «наследие прошлого», а бомба с часовым механизмом.
Наталья ЯКОВЛЕВА.
